Эдгар Берроуз - Красный Ястреб [The Red Hawk]
7. Бетельда
— Ну, — воскликнул я, — почему ты не убежала?
— А куда? — в свою очередь спросила она.
— Назад, к своим калкарским друзьям, — ответил я.
— Именно потому, что ты не калкар, я и не убежала, — сказала она.
— Откуда ты знаешь, что я не калкар, — спросил я, — и почему, если я не калкар, ты не убежала от меня, от того, кто является врагом ваших людей?
— Ты назвал его «калкар», когда напал на него, — пояснила она. — А ни один калкар не называет другого таким образом. Да и я не калкар.
Я вспомнил, что Ор-тис говорил мне о тысячах Американцев, которые предпочли пустыню калкарам и не захотели присоединиться к ним. Значит, эта девушка — одна из них.
— Кто ты? — спросил я.
— Меня зовут Бетельда, — ответила она. — А кто ты?
Она посмотрела мне прямо в глаза с бесстрашной прямотой, которая никак не могла быть калкарской. И тут впервые я хорошенько рассмотрел ее, и клянусь Флагом, у нее был весьма привлекательный вид! У нее были большие серо-зеленые глаза с длинными ресницами, а в глазах шевелилось что-то смешливое. В ней было что-то почти мальчишеское, но без сомнения это была девушка. Я стоял и смотрел на нее долгое время, пока на ее челе не промелькнула тучка.
— Я спросила, кто ты, — напомнила она.
— Я — Джулиан 20-й, Красный Ястреб, — ответил я, и мне показалось на мгновение, что ее глаза несколько расширились и она выглядела испуганной; но, видимо, я ошибся, потому что, как я понял позднее, нужно было нечто большее, чем имя, чтобы испугать Бетельду.
— Скажи мне, куда ты направляешься, — сказал я, — и я поеду с тобой, чтобы на тебя не напали вновь.
— Я не знаю куда, — ответила она, — повсюду я встречаю только врагов.
— А где твои люди? — спросил я.
— Боюсь, что они убиты, — сказала она с печалью в голосе.
— Но куда же ты едешь? Ведь ты должна куда-то ехать.
— Я искала место, где могла бы спрятаться, — сказала она. — Ниппон позволили бы мне остаться с ними, если я смогу найти их. Мои люди всегда хорошо относились к ним. Значит они не обидят меня.
— Твои люди были калкарами, хотя ты и говорила, что ты не калкар, а Ниппон ненавидят их. Они не примут тебя к себе.
— Мои люди были Американцами. Они жили среди калкаров, но они не были калкарами. Мы жили у подножия этих холмов около ста лет и часто встречались с Ниппон. Они не ненавидят нас, они ненавидят калкаров среди нас.
— Ты знаешь Саку? — спросил я.
— Когда я была маленьким ребенком, я познакомилась с Саку, вождем, — ответила она.
— Тогда, поехали, — сказал я. — Я отведу тебя к Саку.
— Ты знаешь его? Он близко?
— Да. Поехали!
Она последовала за мной по дороге вверх, которой я недавно проехал, и хотя я жалел потраченного времени, я был рад, что избавлюсь от нее так быстро и легко; потому что ведь наверняка я не мог оставить ее одну, беззащитную, и не мог взять в длинное путешествие с собой, даже если бы мне удалось уговорить своих людей принять ее.
Меньше чем через час мы подъехали к новому лагерю Саку. Маленькие люди с удивлением смотрели на меня и преисполнились радости, увидев Бетельду; и, судя по почету, окружавшему ее со стороны Ниппон, она была далеко не простой девушкой. Когда я развернулся, чтобы ехать дальше, они стали упрашивать, чтобы я остался до утра, говоря, что день уже почти закончился, и, будучи незнакомым с дорогами, я с легкостью могу заблудиться и потеряю больше времени, чем выиграю.
Девушка сидела и слушала наши беседы, и, когда я в очередной раз сказал, что мне необходимо ехать, и все равно я не знаю дороги — днем ли, ночью, — она предложила проводить меня.
— Я знаю долину из конца в конец, — сказала она. — Скажи мне, куда ты направляешься, и я отведу тебя туда днем или ночью.
— Но как же ты вернешься? — спросил я.
— Если я отправлюсь к твоим людям, может быть, они позволят мне остаться, ведь я тоже Американец!
Я покачал головой.
— Боюсь, что они этого не позволят, — сказал я ей. — Мы не слишком хорошо относимся к Американцам, которые делят землю с калкарами — даже хуже, чем к самим калкарам.
— Я не делила землю с калкарами, — гордо ответила она. — Я ненавидела их с того возраста, как впервые почувствовала ненависть. Если сотни лет назад мои люди поступили неправильно, то разве в том моя вина? Я такой же Американец, как и ты, и я ненавижу калкаров больше, потому что знаю их лучше.
— Мои люди видят это иначе, — сказал я. — Женщины натравят на тебя собак, и те разорвут тебя на куски.
Она вздрогнула.
— Ты такой же ужасный, как и калкары.
— Ты забыла о поколениях мучений и страданий, которые нам пришлось пережить из-за предателей-Американцев, которые наслали проклятие калкаров на нас, — напомнил я ей.
— Мы тоже страдали, — сказала она, — и мы так же невинны, как и вы. — Тут она вопросительно взглянула мне в глаза. — А что чувствуешь ты? Ты тоже ненавидишь меня сильнее, чем если бы я была калкаром? Сегодня ты, скорее всего, спас мою жизнь. Ты готов сделать это ради того, кого ненавидишь?
— Ты — девушка, — напомнил я ей, и кроме того, я Американец — Джулиан, — добавил я.
— Ты спас меня только потому, что я девушка? — настойчиво спросила она.
Я кивнул.
— Вы странные люди, — сказала она. — Это потому, что вы такие смелые и благородные по отношению к тем, кого ненавидите и отказываетесь от простого прощения — прощения за грехи, которые мы не совершили.
Я вспомнил Ор-тиса, который говорил подобным же образом, и задумался, может быть, она права; но мы гордые люди и целые поколения наша гордость стояла на коленях перед побеждающими калкарами. Даже сейчас рана была свежей. И мы упрямые — упрямые в нашей любви и ненависти.
Я уже начал сожалеть о своей дружбе с Ор-тисом, вот теперь мне приходится иметь дело с другим калкаром — мне было трудно думать о них иначе, как о калкарах. Я должен был ненавидеть ее — я должен был ненавидеть Ор-тиса — но по какой-то причине мне было трудно ненавидеть их.
Саку слушал наш разговор, часть из которого он понял.
— Подождите до завтра, — сказал он, — и затем она сможет как минимум провести тебя до вершины холмов к началу твоего пути; ты ведь будешь умным и возьмешь ее с собой. Она знает здесь каждую тропку; и для нее будет лучше, если она отправится с тобой к твоим людям. Она не калкар, и, если они найдут ее здесь, то убьют.
Будь она калкаром, мы ненавидели бы ее и преследовали; но мы приветливо принимаем ее, хотя для нее будет трудно остаться. Мы часто меняем место лагеря, и часто наши дороги идут там, где такое большое существо не сможет следовать за нами, кроме того — у нее нет мужчины, который охотился бы для нее, а бывают времена, когда приходится обходиться без пищи, потому что у нас ее недостаточно и для своих людей.
